[institutka]

То, о чем все уже давно забыли —

Post aetatem nostram
продолжение

Начало
Продолжение 1
Продолжение 2
Продолжение 3

Встретить утро в Сплите у Камила не вышло – раздался писк радиобраслета. Он досадливо сбросил вызов, но, получив координаты вызывающего, задумался, безотчетно растирая в пальцах листок лавра. В Свердловске десять утра. Вызывал его Корней.
Зачем-то сломав целую ветвь лаврового дерева, Камил вышел из-за колоннады и огляделся в поисках нуль-Т. Перламутровый стакан торчал на углу перистиля, спрятавшись за стеной парадного входа. Пора отправляться за заслуженной выволочкой.
Зная характер Корнея, Камил, пока шел к базе, в уме составил примерный план не то рапорта, не то оправданий. Что ему грозит? Дисциплинарный проступок, вплоть до увольнения, до перевода на дистанционную работу… Камил с некоторым удивлением понял, что совсем, ну совершенно этого не хочет, для того и придумывает сейчас оправдательную речь. Утешало одно: Корней не дурак, разбрасываться сотрудниками привычки не имеет.
Но, увидев его в кабинете, мрачного, даже как-то посеревшего, Камил сразу растерял все слова. И Корней молчал, только смотрел на него, и наконец бросил:
- Говорить будем?
- Будем, - стало немного легче. – Согласно процедуре, вы должны были вызвать сначала координатора, потом уж – заместителя. А что до форс-мажора, то я уверен, форс-мажора там не было и быть не могло. Головой ручаюсь, в конце концов, это десять лет моя ответственность!.. – Камил осекся, глядя на медленно поднимающегося Корнея.
- Дурак ты, - махнул он рукой. – Дурак и сопляк. Я не об этом говорю. А вот какого черта ты решил поиграть в кошки-мышки с КОМКОНом-2?! Ты что, не понимаешь, что это за ведомство?
- Какие кошки-мышки? – Камилу вдруг стало смешно. – Что они мне вообще могли сделать? Корней, очнитесь, мы на Земле!
- Ну я же говорил, - Корней беспомощно развел руками. –Хорошо, за себя ты не боишься. А как мы будем без тебя обходиться – воображения не хватило представить?
Камил застыл, будто его ударили дверью по лицу. Что, Корней серьезно думает о… о подобном? Как это вообще возможно?
- Стоишь, не понимаешь? – Корней снова сел. – Я тоже не верил в конспирологию. Ну, есть надежда, поймешь когда-нибудь… Что у тебя там с Каммерером?
Вновь обретя дар речи, Камил произнес:
- Уже ничего. Минут пятнадцать назад я расстался с ним в Сплите…
- В Сплите? Что тебя туда… Корней вовремя остановился и закончил, - почему ты там оказался?
- Просто хотел посмотреть, - постарался ответить как можно равнодушнее Камил.
Они оба снова замолчали. Камил ждал – возможно, слов извинения, хоть чего-то человеческого, но Корней просто сидел, опустив голову, а затем, не поднимая глаз, сказал:
- Ну, пусть так. Иди.
Камил аккуратно притворил за собой дверь, и только тут заметил, что так и не выпустил из рук ветку лавра, сломанную в Сплите.

***
Тогда, конечно, я не знал, что Каммерер уже знает: его ученик, Тойво Глумов – люден. Что ему было до моих щенячьих переживаний?.. Тем более что на Землю надвигалось Большое Откровение – о чем он тоже знал, и молчал, и почему-то в меру сил пытался меня… не знаю, как сказать… защитить? Предупредить? – это вернее. Не могу отделаться от ощущения, что Биг-Баг увидел тогда во мне, как и Ясон чуть раньше – «обращенный отпечаток» своего Тойво. А может быть, ему просто нужно было с кем-то поговорить, хотя от сотрудника такого ведомства этого ожидать трудно.
Кстати, по мемуарам Каммерера я смог предположить, что же его привело в Сплит. Как ни смешно, то же, что и меня – Институт высшей и аномальной этологии. Там когда-то учился, работал, да и потом не потерял с ним связей – Даниил Логовенко. Тот самый, да, идеолог сообщества люденов, или, вернее, проводник от люденов к людям. Видимо, Биг-Баг искал его во всех возможных местах… А впрочем, может быть, я ошибаюсь, и его просто успокаивали прогулки по римским развалинам.

Собственно, на этом можно было бы закончить. Случилось Большое Откровение, и все стало совсем по-другому. Каммерер писал, что каждый пережил его по-своему; меня появление люденов тронуло мало.
По-настоящему мне стало страшно, когда я узнал о требованиях, выставленных Всемирным Советом. То есть, собственно, Геннадием Комовым. Я еще помнил его склонность к радикальным мерам. Но что он потребует, чтобы людены, или метагомы, как их называли чаще, покинули Землю – не ожидал никто, в том числе, наверное, они сами.
Так что Большим Откровением для меня стало не существование метагомов, а то, что Земля способна вот так испугаться.
Из этих дней, пожалуй, больше всего мне помнится Рики. Он, кажется, совсем забросил свои связистские дежурства на Нукуалофа и почти все время был дома – никогда прежде я не видел его так много. Он почти все время был рядом с Ясоном, ушедшим в глубокое и непробиваемое молчание. Я даже не пытался сквозь него пробиться. Знал только, что он снова перестал спать по ночам.
Я хотел поговорить об этом хотя бы с Рики, но он остановил меня характерным амойским жестом – открытая ладонь на уровне плеча. Слов не понадобилось, я все понял.
И именно Рики лучше всех высказался о Большом Откровении. Когда Ясон еще не замолчал, он, стоя в дверном проеме, по привычке сгреб в горсть волосы на затылке, усмехнулся и сказал:
- А что, знакомое ощущение. Непонятные существа, живут с тобой на одной планете, а во всем тебя превосходят. И главное, никто не знает, чего от них ждать, одни слухи да догадки.
Ясон вскинул голову и мне почудился на его лице – испуг. И, должно быть, что-то вроде застарелой горечи, но Рики подошел, сел с ним рядом, и это выражение исчезло.
Кажется, после этого Ясон и ушел в свою спячку.

На этом фрагменты, записанные представительницей группы «Людены», кончаются.
О дальнейшем я ей, конечно, не рассказывал, и даже теперь мне не так-то просто решиться это записать. Но именно здесь и кроется ответ на вопрос: как на меня повлияло Большое Откровение?
Чтобы не ходить далеко, я выбрал ту же беллетризованную форму в опосредованном третьем лице, которой пользовалась моя интервьюерша. И начать, наверное, стоит с приезда Корнея – формально по делу, но фактически… Хотя и не могу быть уверен, но, наверное, ему тоже было не с кем поговорить.
Как раз тот день я помню хорошо: Ясон вышел из спячки. Он завтракал вместе с нами, не улыбался, конечно, но был спокоен и выглядел как всегда. Заметил как бы вскользь: «Трудно меня было выносить в последнее время?» Я помотал головой, а Рики только вздохнул.

«Восходящее солнце», Кэландра, Австралия
Корней сидел, охватив руками голову, огромные загорелые ладони зарылись в седые пряди. Он ведь уже совсем немолод, подумалось Камилу. Конечно, он уходит, времена меняются…
Ясон сидел, чуть запрокинув голову, глядя куда-то в стык стены и потолка, пальцы переплетены и касаются губ. Как будто решал что-то важное или, вернее, обдумывал как сообщить о решении. Вдруг он разомкнул губы и произнес, обращаясь в основном к нему, Камилу:
- Скорее всего, я улетаю с Земли.
- Великий космос, зачем? – Корней оторвался от своих дум, глядел непонимающе.
- Как вам объяснить, - и снова Ясон отвечал не ему. – Не считаю себя вправе оставаться на Земле – так, наверное.
- Мы вас… - Корней силился подобрать верное слово, пошевелил пальцами в воздухе и, наконец, закончил, - напугали?
- Вы так легко, - начал Ясон, тоже тихо и будто через силу, - отторгли то, что не вписывается в вашу идею ласковой Земли. И ведь вы никогда не боялись смотреть в лицо ни Саракшу, ни Надежде, ни Гиганде, ни Амои. Вы просто спасали. А вот когда дело коснулось…
- Вот уж от вас такого услышать я не ждал, - тяжело выговорил Корней.
- Может быть, это и есть чувство совести?
А Камил молчал и смотрел на ветку лавра в высоком стакане – это он ее притащил, сломав неподалеку от дворца Диоклетиана, Ясон не любил цветов и зелени в доме. Зеленые кожистые листья пока совсем не пожухли, блестели на утреннем солнце. Ясон и Корней продолжали обмениваться необязательными репликами: «И куда? – Не знаю еще… (Ясон слегка пожимает плечом, чуть склоняет голову набок, уголки губ приподнимаются в подобии улыбки) – Возвращаться, конечно же, не собираетесь? – Нет …»
– Вернетесь на Амои?
– О нет. Я не хочу быть связанным с Землей ничем, - на этой фразе Камил очнулся. Но в разговор не вступил: что он мог сказать? Он продолжал изучать листья лавра, старательно не поворачиваясь направо, туда, где встретил бы взгляд Ясона.
- Кстати, о нашей планете, - Корней несколько оживился. – Ирма тоже уходит – на преподавательскую работу… Ну, понятно, что это значит, так? Камил! Камил, ты меня слышишь?
- Да.
- Теперь ты в должности координатора.
Камил растерянно оглянулся по сторонам. Это было настолько же неуместно, насколько и ожидаемо. Понятный, логичный ход понятного и логичного Яшмаа, как рокировка в шахматах. Но черт возьми, именно сейчас и на эту должность?
- Корней… - неуверенно начал Камил, - я не понял…
- Это пока неофициально, конечно, но я тебя рекомендую, да и в общем ясно, что кроме тебя некому… Ясон, что вы скажете?
- Я поддерживаю. Но все же надо было спросить его самого…
И тут Камил не выдержал:
- Корней, о чем вы говорите?! Тут нечеловеческая цивилизация, вертикальный прогресс, еще черт знает что, а вы про должность координатора! Какие вообще прогрессоры, какая, к чертовой матери, Амои – непонятно, что с Землей будет! А вы до сих пор играете в солдатики!
Корней медленно поднялся и пошел на него:
- Прекрати истерику. Сейчас же, - слова падали как камни.
- Корней! – Ясон все же вмешался, встал между ними, - Не нужно, правда. Камил, выйди, пожалуйста.
Камил прислушался уже за дверью – но оба молчали.
Рыжее солнце не палило, сейчас май – здесь осень, почти зима, оно было прохладным, ласковым. Камил привычно подставил ему лицо: и небо тоже уже стало не белесым и сожженным, а темно-голубым… Дверь открылась, прошуршали шаги, Камил не обернулся, он знал, кто это.
- Ты боишься?
- Нет! – слишком поспешно почти выкрикнул Камил, отвернулся, помолчал и наконец произнес, - То есть да. Но не только.
- Кажется, я впервые тебя не понимаю, - тихо сказал Ясон.
Камил думал, что ответить. Как это объяснить?
- Сейчас рушится мой мир. То есть не рушится, а… переворачивается, что ли. Были незыблемые устои, на них держался мир, так было, так будет… Нет, я не то говорю. Вот представьте, что вы выходите из дома, а под ногами не твердь, а трясина. И дело даже не в том, что она вас засасывает, а в том, что не должно быть ее здесь! Вот так, - он неуверенно развел руками, - все просто.
Ясон молчал.
- И кому теперь нужны эти игры в спасителей, в цивилизаторов?
- Жителям Амои, - так же тихо ответил Ясон. – Но и людям тоже. Не понимаешь? Просто чтобы оставаться людьми.
- Вообще, - Камил помедлил, - это не все. Я не хочу занимать вашу должность. Я не могу ее занять.
- Камил… - Ясон положил руку ему на плечо. – Я не имею права тебе приказывать, и просить тоже не могу. Но я только тебе могу доверить планету. Пришло твое время.
- А вы улетаете. И не вернетесь, - Камил не смотрел ему в лицо.
- Не вернусь.
- А я теперь не могу покинуть Землю. Какой красивый клинч, - Камил резко повернулся и сбросил руку Ясона.
- Ты хочешь меня оскорбить? Не нужно, - Ясон говорил как-то печально.
- А что же мне, вас отговаривать? Вы уже все решили, - Камил наконец взглянул ему в лицо. – Простите. Я не знаю, что на меня нашло.
Ясон тихонько сжал ему ладонь:
- А я знаю.
Ясон ушел, оставив Камила снова наедине с чувством вины, обиды и чем-то еще, смутным, непонятным и оттого пугающим. И все-таки он решил вернуться - движимый порывом догнать, извиниться, объяснить, исправить. Навстречу попался Корней, посмотрел на него и подходить не стал, лишь махнул рукой в прощальном жесте и пошел к стратолету.
Ясон сидел на своем обычном месте – в правом кресле у окна. Он не повернулся, не поднялся Камилу навстречу, и это не означало ничего хорошего. Потому Камил заговорил сразу же, сбиваясь и путаясь:
- Ясон, я… хотел сказать… Простите меня. Я дурак. Просто вы мне очень дороги и… мне трудно с вами расстаться. Все так запуталось, я уже ничего не понимаю… Но я правда не хотел сделать вам больно, - тут он прервался, чтобы перевести дыхание. Ясон не отвечал. Камил отошел к окну, приложил лоб к холодному стеклу. Что будет, если его разбить? Закаленное стекло взрывается как граната, на миллион мелких брызг. Хотя вряд ли это стекло, наверняка пластик.
Ясон все же подошел к нему, остановившись чуть поодаль. Стоял, смотрел, касаясь пальцами виска, как будто пытаясь утишить старую головную боль. Потом шагнул ближе, сделал неопределенный, незаконченный жест – вроде хотел коснуться, да нельзя, и наконец заговорил:
- Знаешь, отпускать тоже трудно. Но от учителей нужно когда-то уходить.
Так они и остались стоять рядом у окна, под небом, набухавшим темной влагой – приближался очередной сезон дождей.

Разумеется, улетели они не сразу. Но я, дурак и эгоист, какими вообще бывают обиженные молодые люди, сбежал тогда из Австралии. Хочется сказать – позорно сбежал, только это будет позерством. Мой выход состоял в том, чтобы не бередить себе душу, и нашелся к тому же удобный повод в виде передачи дел. Так что я засел в Свердловске и целыми днями перебирал те документы и отчеты, что когда-то изучил вдоль и поперек. Это был весьма неэффективный способ забыть своего учителя – имя Ясона встречалось едва не через страницу.
А когда я, наконец, признал за собой бегство, было уже поздно.

Они улетали из старого Мирза-Чарле. Мне сообщил об этом Корней, однажды утром, когда мне удалось в кои веки заснуть на пару часов. Его вызов вырвал меня из глухого сна без сновидений, я долго не мог разлепить глаза, еще дольше не мог понять, что это так звенит, и в последнюю секунду успел ответить.
- Ясон улетает сегодня. Мирза-Чарле. У тебя два часа.
И отключился. Действительно, не имело смысла спрашивать, буду ли я там.

Космодром Мирза-Чарле-1
В Мирза-Чарле всегда светит солнце. Это знают даже дети. В тот день оно тоже светило, немилосердно жгло взлетно-посадочные полосы, и даже серые дорожки, ведущие к ним, казались ослепительно-белыми. От белого болели глаза. Камил старался смотреть в небо – оно по крайней мере было бледно-голубым.
Ясона и Рики провожали только он и Корней. Вокруг шумела обычная толпа – может, чуть больше обычного, а может, это так только казалось.
- Ясон… - неуверенно начал Корней, - подумайте, может быть, лучше вам остаться?
- Нет. Это уже не та Земля, которая нас приютила. И эта новая Земля мне не нравится, - Ясон смотрел в сторону, Рики стоял за его плечом.
- Земля защищается. Никто не любит рычащих собак.
- Должен же кто-то быть на стороне слабых.
- А почему вы?
Они говорили так, будто уже тысячу раз это обсудили, а теперь только повторяли диалог в бессмысленной надежде, что найдется какой-то компромисс. Но Ясон не знал компромиссов. Камил это понимал и потому молчал. Но от этого было не легче. Душу как будто придавили тяжелым башмаком и не отпускали. Счастье еще, что Ясон не рассчитывал на долгое прощание…
Камил вздрогнул: Ясон смотрел на него. Потом шагнул к нему, а Рики остался поодаль. Корней тоже отошел.
- Мы не смогли поговорить раньше, а теперь так мало времени, - мягкий, прекрасный голос – как будто с неба. – И я не знаю, что сказать.
Камил не поднимал глаз, только слушал.
- Я тебе благодарен – за то, что ты был, что был рядом со мной. Ты помог мне начать жить снова. И, знаешь, мне только тебя жаль оставить.
Камил наконец взглянул учителю в лицо. С него будто сорвали маску – перед Камилом стоял живой, обычный человек, только очень, очень печальный.
Камил снова опустил глаза, смутившись до слез – и, повинуясь порыву, взял Ясона за руку и быстро прижался губами к его пальцам.
- Мне будет плохо без вас…
Ясон обнял его.
- Что поделать, - голос его звучал глухо и печально, - Когда-то нужно учиться быть одному.
Они расстались: объявили посадку, и Ясон с Рики ушли по стекломассовой дорожке. Камил проводил их глазами до трапа: им так просто было не затеряться в толпе.
- Кто знает, как пусто небо на месте упавшей башни… - процитировал Корней. – Пойдем, Камил.
Они шли к старому зданию космопорта, помнившему еще фотонные прямоточники. Корней вдруг сказал:
- А что, может быть, и права Ирма. Все самое важное будет происходить здесь.
За воротами космопорта они попрощались. Корней спросил:
- Когда тебя ждать на базе?
- Завтра, - ответил Камил.
- У тебя же отпуск еще не кончился.
- Пусть. У меня там планета, - Камил бросил последний взгляд куда-то через плечо. – А тут у меня осталось только одно дело, и к завтрашнему дню я надеюсь с ним покончить.