Меня в аське попросили привести одну цитату. Как мне кажется, она очень мощно резонирует со всеми околохудожественными дискуссиями, видненными за полгода: про куклу как пластическую идею и куклу как образ, и про белье на полиуретане и рауля-в-кружевах, и про алые крылья пандоры, и неизменное прочорныйквадрат.
Речь, напоминаю, идет вот об этом событии
Дело не в личных вкусах Хрущева, дело в его ритуальном отношении к искусству, которое он разделял со своим народом.
То, что Хрущев увидал в Манеже, было непохоже на то, что он видел в жизни. Не важно, что или как рисовал художник. Важно, что непохоже.
В массовом представлении связь изображаемого с изображенным неразрывна. И связь эта всегда обратная. Искажая вещь на картине, художник искажает вещь (лицо, предмет, природу) реальную, действительно существующую.
«Похожесть» — инстинктивное требование к искусству. «Непохожесть» — всегда связана с интеллектуальным насилием.
Конечно, ни культура, ни наука, ни цивилизация в целом невозможны без внесения условности, без преодоления инстинктов, но путь этому преодолению лежит через компромисс — брак, образование, демократия. Абстракционизм компромисс отвергал, разрывая связь искусства с реальной жизнью самым агрессивным образом.
(...)
Модернизм же отрицал право зрителя на сравнение искусства с действительностью.Такое искусство действительно больше не принадлежало народу — оно было направлено против него. Абстракционист не созидал, а разрушал — образ, форму, цвет — а значит, и жизнь. При этом он даже лишал зрителя права судить его: абстрактную картину нельзя сверить с единственным общедоступным критерием - объективной реальностью.
П. Вайль, А. Генис: «60-е: мир советского человека».