Как жаль, что ни вы, ни я не умеем петь
Говорят, сегодня день анонимуса? Познакомьтесь с первым идейным анонимусом — Рихардом Хюльзенбеком, одним из идеологов дада:
«Проблема души есть проблема вулканическая. Каждое движение естественным образом вызывает шум. В то время как числа и мелодии – символы, отвечающие абстракциям, шум есть непосредственный призыв к действию. Музыка любого сорта – гармонична, артистична, продукт ума – а искусство брют есть сама жизнь. Брютизм нельзя понимать как вещь в себе, как какую-нибудь книгу – брютизм это скорее часть нашей личности, часть которая нападает на целое – на нас, преследует нас, разрывает нас на части. Брют – способ глядеть на жизнь, который призывает нас к принятию абсолютных решений. Существуют лишь настоящие брюитисты и все остальные... Та идея, которая привела Америку к рэгтаймы, привела современную Европу к конвульсиям брютизма. (пер. М. Вербицкого, цит. по материалам его лекции о Берлин-дада на семинаре Нового Университета, 26 марта 1999)
В этом месте Хюльзенбек, который рассказывал это на лекции, проводимой в рамках конвенции психиатров в Вольном Городе Данциге (ныне – Гданьск) в 1920 году и где он обосновался в 1922-м, вышел из-за кафедры, сделал несколько па в стиле Eagle Rock, надел бумажный пакет себе на голову, нацарапал вслепую на нем глаза, тут же сделал прорези, достал из кармана пиджака пистолет и выпустил обойму холостых патронов в аудиторию. Несколько человек, которые видели этот номер ранее, стали аплодировать.
Ха. Спасибо. Как видите – вот брюитизм. Брюитизм это нечто сродни возвращению к природе. Это музыка круговорота атомов –
(в этот момент один из восхвалителей Хюльзенбека встал со стула, направил на него пистолет с холостыми и выстрелил, а Хюльзенбек, державший во рту капсулу с эрзац-кровью, раскусил ее и кровь потекла по подбородку и манишке. Он схватился за кафедру и продолжил вещать, склонившись напополам и отвернувшись от аудитории)
- смерть перестает быть побегом души от земной печали и становится рвотой, воплем, удушьем. Дадаисты из Кабаре Вольтер усвоили брюитизм, не подозревая о его сути – на самом деле, они стремились к обратному: к душевному покою, к бесконечной колыбельной, к искусству, к абстрактному искусству. Они искали клапан сохранения нравственности – «испытывая отвращение к мясорубке Первой Мировой мы посвятили себя Изящным Искусствам», «Наш вариант Кандида, направленный против существующей действительности», наш вариант четырехслойного одеяла – но дада вырос в создание, которое стало выше на голову всех прочих. Понимаете? Мы же психоаналитики, мы немцы, мы читали Ницше, мы знаем, что если долго и пристально смотреть в глаза чудовищ, есть риск стать одним из них – за это нам и платят!»
Грейл Маркус, «Следы губной помады», пер. А. Умняшова
Совпадение, что я прочитала об этом его выступлении именно сегодня.
«Проблема души есть проблема вулканическая. Каждое движение естественным образом вызывает шум. В то время как числа и мелодии – символы, отвечающие абстракциям, шум есть непосредственный призыв к действию. Музыка любого сорта – гармонична, артистична, продукт ума – а искусство брют есть сама жизнь. Брютизм нельзя понимать как вещь в себе, как какую-нибудь книгу – брютизм это скорее часть нашей личности, часть которая нападает на целое – на нас, преследует нас, разрывает нас на части. Брют – способ глядеть на жизнь, который призывает нас к принятию абсолютных решений. Существуют лишь настоящие брюитисты и все остальные... Та идея, которая привела Америку к рэгтаймы, привела современную Европу к конвульсиям брютизма. (пер. М. Вербицкого, цит. по материалам его лекции о Берлин-дада на семинаре Нового Университета, 26 марта 1999)
В этом месте Хюльзенбек, который рассказывал это на лекции, проводимой в рамках конвенции психиатров в Вольном Городе Данциге (ныне – Гданьск) в 1920 году и где он обосновался в 1922-м, вышел из-за кафедры, сделал несколько па в стиле Eagle Rock, надел бумажный пакет себе на голову, нацарапал вслепую на нем глаза, тут же сделал прорези, достал из кармана пиджака пистолет и выпустил обойму холостых патронов в аудиторию. Несколько человек, которые видели этот номер ранее, стали аплодировать.
Ха. Спасибо. Как видите – вот брюитизм. Брюитизм это нечто сродни возвращению к природе. Это музыка круговорота атомов –
(в этот момент один из восхвалителей Хюльзенбека встал со стула, направил на него пистолет с холостыми и выстрелил, а Хюльзенбек, державший во рту капсулу с эрзац-кровью, раскусил ее и кровь потекла по подбородку и манишке. Он схватился за кафедру и продолжил вещать, склонившись напополам и отвернувшись от аудитории)
- смерть перестает быть побегом души от земной печали и становится рвотой, воплем, удушьем. Дадаисты из Кабаре Вольтер усвоили брюитизм, не подозревая о его сути – на самом деле, они стремились к обратному: к душевному покою, к бесконечной колыбельной, к искусству, к абстрактному искусству. Они искали клапан сохранения нравственности – «испытывая отвращение к мясорубке Первой Мировой мы посвятили себя Изящным Искусствам», «Наш вариант Кандида, направленный против существующей действительности», наш вариант четырехслойного одеяла – но дада вырос в создание, которое стало выше на голову всех прочих. Понимаете? Мы же психоаналитики, мы немцы, мы читали Ницше, мы знаем, что если долго и пристально смотреть в глаза чудовищ, есть риск стать одним из них – за это нам и платят!»
Грейл Маркус, «Следы губной помады», пер. А. Умняшова
Совпадение, что я прочитала об этом его выступлении именно сегодня.