Все, я нашла, чем пугать мужа. Если он будет что-то говорить про цену сейнта, скажу, что тогда буду хотеть вот это:



Canon EF 70-200 f/2.8L USM
Средняя цена:
43 187 руб.

Да, это элечка. Да, он белый. Да, фотодрочер детектед.

---

Я все-таки сдохну. К кашлю добавился дикий насморк.
Аааапожалейтеменяктонибудьхочунаручки.

Самое же клевое во всем этом то, что мне нужно ехать черт-те куда забирать привезенные по моей просьбе из Италии книжки. «Пражское кладбище»!..

---

Господи, когда ж я сдохну-то. В смысле, когда выздоровею.

Я болею с воскресенья, и каждый день новая напасть. Во вторник у меня начисто пропал голос, не сел, а именно пропал, и любые попытки заговорить были невыносимо болезненны. Сегодня я начала страшно кашлять, в точности жертва рудников, как говорила моя мама.
Это не считая мелочей - внезапной тошноты, заложенных ушей, стреляющей головной боли...
Я не понимаю, чо ваще происходит и чем я болею.

И снится редкостный, но очень сюжетный бред. Сегодня снилась оккупация. Вроде бы Москвы, при этом во сне я себе постоянно напоминала, что Москву-то так и не оккупировали. Мы, группа детей, вместе с какими-то старушками прятались в музее, очень большом, вроде Пушкинского. Мы рассчитывали, что оккупанты еще не в городе, но вдруг увидели их в музее, в конце коридора - они что-то обрабатывали из больших баллонов, вроде тараканоморильщиков. И мы побежали вниз по лестницам, стараясь не разбегаться, в подвал. Только это был не подвал, а полуподвал: там были окна, а посреди подвала торчал какой-то механизм. Приведшая нас туда старушка рассчитывала, что в таком огромном и запутанном здании все помещения осмотреть невозможно, и так мы спасемся. Но механизм в подвале, как выяснилось, выходил наружу - двигал какую-то конструкцию, кажется, с серпом и молотом, стоявшую под деревьями во дворе музея. Один мальчик из нашей группы, уже почти юноша, вдруг ее повернул - мы не догадались сразу, что это опасно, а потом посмотрели наверх - там были большие смотровые окна, - и увидели движущийся механизм. Я закричала: перестань двигать! сейчас же! нас заметят! Но он почему-то продолжал. А когда перестал, было уже поздно.
Окна в том полуподвале доходили почти до земли, и в окнах мы увидели оккупантов. Мы упали на пол, но было поздно, нас уже было видно. Дверь открылась, вошел сытый и толстый оккупант, похожий на вахтера. Он вывел нас на улицу, о чем-то спрашивал, мы что-то врали - вроде бы о том, как мы там оказались, и не знаем ли мы, где противник. А потом начал расстреливать. Мы падали по очереди, я помню, что подумала: сейчас будет больно. Но больно не было. Несколько выстрелов в грудь. Только страшно.
Дальше была склейка, и кто-то другой, не я, бежит по оккупированному городу. Несмотря на то, что оккупанты только что вошли, город уже застраивается, все перепахано грузовиками, кранами, пересыпано щебнем, улицы переложены, и этот кто-то не знает, куда бежать и где прятаться. Оккупанты же на каждом углу и могут расстрелять, если не отболтаешься. На его глазах ловят какого-то мальчишку, потом его самого... Дальше не помню, дальше город кончается, поля.
В полях - и это уже снова я - линия фронта, идет война. Мы прячемся в какой-то загородке от снарядов - в виде стрел, серных толстых стрел. Я боюсь, что они вонзятся мне в лицо, и мой сосед по загородке (кстати, реальный мой знакомый, у меня всегда так, в снах встречается один неблизкий, но реальный знакомый) советует мне взять... шахматную доску и прикрыть ею лицо. Я съеживаюсь боком у загородки, стрелы летят, вонзаются в тело, это больно, но не очень. Обстрел завершается, и я вытаскиваю остатки стрел - они почему-то становятся похожими на куски толстой черной круглой резинки, оборванной на хвосте и завитой, как поросячий хвост. И так много раз. Мы защищаем какой-то рубеж.

Этот же город, прекрасный старинный город, похожий на Москву, только лучше, я видела во сне и предыдущей ночью. И тот же музей, и густые деревья, и летняя ночь и почему-то старинный бассейн, выложенный темной плиткой, и толпы молодых людей гуляли и, кажется, даже танцевали. Странно, никто не сказал, что будет война.

---

Опять об Гоголя!

Pure Body

Я к чему... оно опять тощее. Пичаль.

---

фандомное

Есть такой известный ЖЖ-пост про обратный карго-культ.
«Это такой обратный карго-культ - вера в то, что у белых людей самолеты тоже из соломы и навоза, но они ловчее притворяются».

Так вот, я неожиданно обнаружила такой культ в бжд-сообществе. Это вера в то, что образованных людей не существует.

---

Все прыгали из окна, и я тоже прыгну.

Между 16-ю годами и настоящим временем, конечно, пропасть и никакого моста.



Художник из меня тот еще, да и к тому же в пейнте. Поэтому к картинке нужны пояснения. Десять лет - из сумки торчат пуанты (я не танцевала на пуантах, но для простоты), а на лице типа грим. 16 лет - это все вокруг книжки. Каррент селф, как легко догадаться, исполняет миниатюру «в интернете кто-то неправ»:-))

---

Когда мне нужно процитировать Седакову (ну, бывает такое), я обычно иду на один сайт.
И это всегда заканчивается тем, что эта вкладка повисает у меня в открытых надолго.
Потому что я ее открываю и зависаю на одном и том же стихотворении. И хоть убейте, закрыть не могу. Не могу и не могу.

* * *

Когда говорю я: Помилуй! Люблю...-
я нёбом лукавлю, гортанью кривлю.

Но странная ласка стоит без касанья -
так улицы старой ласкает названье

и стонет душа, ни жива - ни мертва,
стыдясь чародейства, боясь торжества.

1973

---

Всякий раз, когда кажется, что ты все уже видел, реальность смеется над тобой.

Стихи про БЖД — ужасны. Впрочем, кот бы говорил.

---

стихотворение ночи

Сад громоздит листву и
не выдает нас зною.
(Я не знал, что существую,
пока ты была со мною.)

Площадь. Фонтан с рябою
нимфою. Скаты кровель.
(Покуда я был с тобою,
я видел все вещи в профиль.)

Райские кущи с адом
голосов за спиною.
(Кто был все время рядом,
пока ты была со мною?)

Ночь с багровой луною,
как сургуч на конверте.
(Пока ты была со мною,
я не боялся смерти.)

Гений сука. Сука гений. Я знаю, что неспортивно выдирать стихотворение из цикла, но у меня от него мурашки по коже.

---

точно безумен

Опять хрень какая-то снится. На этот раз мне рассказывали анекдот про пятилетнего мальчика и рокера Эптона Синклера, который выебывается. По-английски. Причем рассказывала его очень приличного вида английская старушка.
Было очень смешно. Не в последнюю очередь потому, что я точно знала, что есть такой анекдот и по-русски.

Потом уже я рассказывала этот анекдот Вячеславу Бутусову, который во сне был инвестором сети парфюмерных магазинов, где как раз шел учет. Он стоял такой в кожаной куртке и даже не обиделся, а наоборот, очень смеялся.

---

Пятница же!

Это мы тут с Макавити не сошлись по поводу одного места из блаженного Августина.
Спросим народ.

Вопрос: Кто самый красивый?

1. Леннон		16	(26.67%)
2. Маккартни		16	(26.67%)
3. Харрисон		19	(31.67%)
4. Старр		9	(15%)
Всего:		60

---

Да, кстати.
Раз уж я выкладывала скопом Павезе и Унгаретти, имеет смысл выложить и Монтале, тем более, что я его люблю больше всех прочих.

Как обычно, комментарий и стихи. Для журнала «Контрабанда».

Молчание моря: Эудженио Монтале
В огромной жизни Эудженио Монтале было всего два всплеска: служба добровольцем в Первую Мировую да полученная в 1975-м Нобелевская премия. Все остальное время он просто жил и писал – писал не только о литературе, но и о музыке (в юности он был подававшим надежды певцом), уходя в духовное подполье во время фашистской диктатуры, но в целом – фашистской диктатуре было на него наплевать. И вот почему: как он сам признавался, иронически и горько, но верно, «я часто думал, и думаю сейчас, что искусство – это такая форма жизни для того, кто на самом деле не живет; замена или суррогат».
Его начало как поэта питали море и одиночество. О нем пишут как о поэте лигурийском: он не так уж много прожил на Mar Ligure, но его взгляд так навсегда и остался таким, будто он смотрит сквозь остов каракатицы, лежащий на песке. В остове виден крошечный кусочек мира, но в то же время и далекий горизонт. Его самый, пожалуй, известный сборник, он же и дебютный, так и назывался «Остовы каракатиц».
Нельзя сказать, что у итальянской литературы в XX веке не было поэтов, равных Монтале. Но что не было на него похожих – это точно. Он, как сказал о нем Бродский, оттолкнулся ото всех, и в итоге обязан всем. До него итальянская поэзия только наследовала, он это пышное наследие отбросил, и старался писать, как сам говорил «обнаженно и ясно, только самое главное».
Итальянцы обвиняют его в неясности, но, видимо, благодаря этому Монтале легко поддается переводу: разбрасывая неясности, перевод кристаллизует оригинал и воплощает его в новом виде.
Что еще отметить о Монтале? Странно, как пишут о нем в энциклопедиях, что именно такой грезящий, закрытый, едва не герметический поэт стал и самым увенчанным, самым признанным: почетные дипломы – Милан , 1961, Кембридж, 1967, Рим, 1974, назначение пожизненным сенатором в 1967-м и наконец Нобелевская премия. В вечных дискуссиях и политических раздорах интеллектуалов Монтале просто оставался самым читаемым поэтом в Италии.
Быть может, это свидетельство тому, что назначение поэзии не в том, чтобы давать ответы, а в том, чтоб научить заново глядеть на мир.
О нем невозможно сказать много, не уходя в литературоведение. Но поскольку он много написал сам, то это даже к лучшему.

* * *
Я помню твою улыбку: она как вода прозрачная,
что невзначай заблестела среди камней пересохших,
зеркальный осколок, в котором плющ видит свои соцветия,
а белое небо сверху спокойно их обнимает.

Вот так об этом я помню: не знаю, мой друг далекий,
глядела из черт твоих смело всего лишь душа простая,
или вправду ты из скитальцев, которых зло уязвляет,
и которые носят с собою несчастья, как талисманы?

Но это я знаю точно: что мысль о тебе, рождаясь,
утопит капризные беды в своем спокойном приливе.
И облик твой прорастает в мою усталую память,
прямой и ясный, как ствол зеленой и юной пальмы.

* * *
Примета верна: вырастает
На залитом золотом камне
Лист иссеченный пальмы,
Выжженный утренним пламенем.

Легкий шаг за оградой
Чуть слышен, будто по снегу.
Я слышу: не просто радость —
Твоя жизнь, кровь твоя в моих венах.

* * *
В оранжерее вечно слышен топот —
Кротовьи норы посреди лимонов.
На лезвии косы садовой капли
В розарии мерцают потаенно.

Пылает над айвовыми плодами
Карминная пушинка кошенили.
Фыркает пони... но деревья скрыли
Его от нас. И сон все побеждает.

Я влип в тебя, похищенный и смятый,
И твое тело было моим вздохом
немым. Твое лицо моим приято
и вплавлено в него. А дальше тихо.

И смутно нисходила мысль о боге
на тех, кто здесь в живых еще остался.
И детским тамбурином, тихим звоном
среди шаров огня, повисших в небе,

Бог нисходил к тебе, ко мне, к лимонам...

Бонус-трек: то, чего не было в журнале. Двойной перевод Forse un mattino

* * *
Однажды утром, в воздухе стеклянном,
сухом, я обернусь, увидев чудо:
там, за спиною, ничего не будет —
одни пустоты, как в кошмаре пьяном.

Потом проступит, будто на экране,
пейзаж привычный, что гроша не стоит.
Я здесь один. Никто назад не смотрит,
и некому сказать об этой тайне.
_______________________________________________________

Может быть, как-то утром, в воздухе хрупком, стеклянном
сухом, посмотрев назад, я увижу, как чудо свершится:
ничто за моей спиной, пустота на плечи ложится,
как будто мне все это снится в кошмаре пьяном.

А после, как на экране, проявятся постепенно
дома, деревья, холмы в привычном своем обмане,
но будет уже слишком поздно; и я умолкну мгновенно:
другие не обернулись, и я один в своей тайне.

---

Раз уж в БЖД-секретах наконец заговорили о фотографии, я тут кое-что покажу.

Мы недавно с Макавити беседовали о фотографиях, которые в сообществе считаются хорошими. О принятых стилях обработки, кадрирования, все такое.
И вот как раз сегодня я листала ЖЖ фотографа, он периодически делает "разборы полетов" из присылаемых фотографий. И мне попалась очень хорошая иллюстрация.

Пост большой и тяжелый, а мне нужно только одно фото. Поэтому я не буду ставить ссылку, а процитирую.

Итак, девушка, просившая о разборе, пишет:

«Добрый день.
У меня к вам просьба.
Я в композиции, рифмах и прочем таком вообще ничего не смыслю,
и поэтому для меня эта фотография обычная (хотя я ее автор и все такое).
Но вот почему-то эта фотография моментально заработала кучу оценок и Фото дня.
Пожалуйста, объясните мне, как надо смотреть на эту фотографию и что в ней видеть?»

фото

Ответ фотографа:

«Катя, объясняю:

— на эту фотографию как ни посмотри, увидеть в ней нечего. Ибо в ней ничего нет - ни света, ни композиции, ни сюжетной составляющей;

— именно поэтому она и "заработала кучу оценок и Фото дня";

— если бы она была хоть чуточку сложнее и в ней можно было бы что-то увидеть, она бы скорее всего НЕ заработала Фото дня, по той простой причине, что среднестатистический зритель думать не хочет - у него от этого несварение;

— если бы под правой рукой была видна грудь, то вы бы заработали Фото месяца.

— итого, рецепт Фото дня: яркий фон, который выделяет превьюшку, симпатичная девочка, сиськи, свет, при котором все видно и попсовый элементик для выдавливания эмоции "Вау" из зрителя.

Катя, мне было бы крайне приятно, если вашей реакцией на мою оценку будет не обида, а желание разобраться в "композиции, рифмах и прочем таком вообще"...
И тогда вы будете знать, "как надо смотреть на фотографии и что в ней видеть". А заодно вы научитесь плевать на Фото дня (что сильно облегчит вам жизнь)...»

Весь пост
А также см. тег «разбор полетов».

---

девочковое

Почему мистер Дарси конь и в него все влюбляются.

Сначала мистер Дарси ведет себя как козёл. Бычит на красивую и умную девушку, не хочет пропрыгать пару кадрилей в зале, где дам больше, чем джентльменов и решительно отказывается рекомендовать себя незнакомцам. Кроме этого, он уныл, мрачен, желчен и надут.
Белый конь вообще нот детектед. Сам он конь.

Но вот дело доходит до первого объяснения, которое, в общем, звучит привлекательно, только когда его исполняет Колин Ферт, а так-то просто квинтэссенция конизма - "Я вас люблю, но черт, как всё некстати!", и выясняется, что барышня с ним на одном поле лопухов рвать не будет. Потому что он плохо себя ведет.

А что же мистер Дарси? Бросает все и уезжает в Грецию? Начинает пить и куртизанить? Женится на высокосветских генах Кэролайн?
Нет, он начинает вести себя по-мужски. Он признает, что был неправ. Он переламывает себя. Он идет на контакт со столь презираемой им родней Элизабет. Он даже идет на контакт с Уикэмом и предлагает ему денег вместо пули в лоб.
Потому что ему тупо нужна вот эта конкретная женщина, и он молча ломит к цели. Он не мнется в гимназическом дискурсе про то, что он не готов к отношениям, про то, что ему нанесли психологическую травму и про то, что штамп в церковной книге ограничит его свободу.
Нет, его чувства те же, что и в апреле, но одно слово мисс Беннет заставит его умолкнуть навсегда.
Всё - джентльмен сказал, джентльмен сделал.

---

Как-то в комментах видела фразу: «у меня такое ощущение, будто я разговариваю с разумной капустой».
Так вот сегодня меня не покидает ощущение, что я поговорила с сервисом Яндекс.Весна:-))

---

кукольное

Итак, у меня есть голова Vivien.
Скажите, у нее правда самая крупная эээ ряшка из всех эльфдолловских?

Она нереально красивая, конечно. Рейнмен гениально работает с мелкой пластикой. По-видимому, у меня третий любимый скульптор:-))

---

Не знаю, что и сказать. Нет, я всегда любила Фолкнера, но прочитать вдруг совершенно хемингуэевский у него рассказ... И надо сказать, Фолкнер делает Хемингуэя с его военной романтикой одной левой. Уложив в один рассказ все мотивы.

Полный поворот кругом

Фолкнер же романист, понимаете, романист. С гигантскими предложениями на три страницы, с толстенными романами про Йокнапатофу. И как-то вообще не ждешь, что он настолько блестяще владеет и малой формой.
Если спросят, что такое "владение формой" — именно это надо показывать.

---

В честь нашествия конструктивизма в тред в БЖД-сикретс.



Это — тоже конструктивизм.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра